Золотодобыча на Колыме молода. Геологоразведка началась здесь в 1-й трети XX века

Еще в конце XIX века о наличии золота в Колымском округе можно было лишь делать предположения. Хотя такие догадки были весьма обоснованными. Ведь в Забайкалье, на Лене и Амуре, в Приморье и на Аляске – золото было. Не могло его не быть на Колыме, о чем было написано даже в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона издания 1890-1907 годов: «Произведениями минерального царства округ не особенно богат, но в южных его частях должны находиться, по многим признакам, золотосодержащие россыпи».

Однако суровый климат отнюдь не способствовал ни заселению края, ни его геологоразведке. К началу XX века в соседнем Охотском крае уже активно добывали серебро, а вот Колыма по-прежнему оставалась «не у дел». В то время, как золотодобыча стала одной из главных отраслей хозяйства Дальнего Востока, изучение Колымского края велось не активно.

Впрочем, в 1908 году, якобы для поиска пути на рыбно-пушную Колыму, в те места прибыл приказчик дальневосточного «олигарха» купца Шустова Юрий Янович Розенфельд. Он обладал навыками геологоразведки и обнаружил залежи угля, руд металлов и даже признаки золотоносных жил.

В то же время к поискам золота на Колыме приступили и вольные старатели – татары Бари Шафигуллин и Сафи Гайфуллин. Вольными они были условно, так как бежали с приисков у города Бодайбо, насмотревшись на ужасы Ленского расстрела. Одно время с ними промышлял и местный мещанин Михаил Канов. Работали они и совместно с Розенфельдом. Но весомых результатов не было. Сафи был призван на фронты Первой мировой войны. Бари-«Бориска» продолжал бить шурфы в полном одиночестве. Однажды местные жители нашли его мертвым с мешочком золота и самородками в руке. Таким образом, в 1916 году было доказано наличие золота на Колыме. А прииск на реке Среднекан был назван «Борискиным ключом».

Первым о наличии золотоносных кварцевых жил на Колыме сообщил Розенфельд. В ту пору разведкой недр страны занимался Геологический комитет. Созданный в 1882 году по указу императора Александра III, Геолком только активизировался после революции 1917 года. Однако просуществовал лишь до 1930 года, когда после сфабрикованного «дела Геолкома» был преобразован в Главное геологоразведочное управление. Однако средств на развитие золотодобывающей промышленности на Колыме, как и на геологические изыскания, в послереволюционную эпоху у большевиков не нашлось.

Удивительно, но интерес к благому делу проснулся во время Гражданской войны у «белых». Для оценки перспектив золотой промышленности на Колыме правительством Колчака был приглашен ведущий горный инженер Эдуард Эдуардович Анерт. Он оценил запасы россыпного золота в Охотско-Колымском крае в 3,8 тыс. тонн.

Между тем, среди старателей пронеслись слухи о колымском золоте, и в далекий российский округ за «фартом» устремились старатели. Золото бесконтрольно потекло в Маньчжурию, старателей часто убивали и грабили. Попытки организации цивилизованных артелей в ту пору заканчивались неудачей. Лишь к 1923 году молодое социалистическое государство постепенно стало наводить порядок с добычей и оборотом драгоценного металла, появились скупки.

Однако заявки на поисковые работы на том же Среднекане долгое время отклонялись. Лишь в 1927 году Филипп Романович Поликарпов оформил на себя разработку россыпи в устье ключа Безымянного, что и стало датой открытия первого колымского прииска. Однако уже в следующем году Поликарпов передал свои права государственному акционерному обществу «Союззолото». Ведь, хотя НЭП тогда пока никто не отменял, свертывание этой политики уже докатилось и до Дальнего Востока. Тем самым, наконец, начался этап государственного освоения золота Колымы.

Но до того, в 1926 году из Оймякона на Индигирку и Колыму была направлена геологическая экспедиция Академии наук СССР. Руководил ею Сергей Владимирович Обручев. Помимо открытия хребта Черского в 1929 году Обручев обнаружил золотоносность в ряде притоков Колымы. Был разведан пласт шириной до 200 и длиной до 700 километров. Предположения Розенфельда полностью подтвердились! 

Исследования подтвердила Первая Колымская экспедиция под руководством геолога Юрия Александровича Билибина, который утверждал что именно на Колыме лежит «пряжка» от «золотого пояса», протянувшегося от Амура до Калифорнии. Именно после этой экспедиции стало возможным говорить о Колыме как о золотоносной провинции.

Вторая Колымская экспедиция под руководством геолога Валентина Александровича Цареградского, которая состоялась в 1930 году, не только подтвердила предположения Билибина, но и позволила увеличить возможное протяжение главной золотоносной зоны до 1250 километров.

А дальше на прогнозы Билибина о том, что Колыма к 1938 году даст в четыре раза больше золота, чем добывалось во всей стране, прислушалось руководство страны. Многочисленные геологические экспедиции 30-х годов не позволили в том усомниться. Страна нуждалась в золоте для перевооружения армии и обновления промышленности.

Безусловно, состояние инфраструктуры региона было отсталым. Более того, план добычи, который устанавливала Москва, непременно рос. Между тем из-за перебоев в снабжении на приисках начались цинга и голод, росла социальная напряженность. Тогда-то, в 1932 году, и появился печально известный Севвостлаг. Но это уже следующий этап освоения золотых приисков в Магаданской области.

Владислав ЩЕРБАК